Вы здесь
Детская травма
Марина КУДИМОВА
* * *
В раю или в райке,
На каждом языке,
Который мне давался,
В карете и возке,
Вися на волоске,
В колодках, в ритме вальса,
В бла-бла, в ни ме ни бе —
Я только о тебе…
Прости — звонок прервался.
КанатНа каждом языке,
Который мне давался,
В карете и возке,
Вися на волоске,
В колодках, в ритме вальса,
В бла-бла, в ни ме ни бе —
Я только о тебе…
Прости — звонок прервался.
На свистка фиоритуры
Отзывалась вся страна,
Но для школьной физкультуры
Не была я создана.
Курс наук перемежался:
Гоголь-моголь, Гог-Магог.
Надо мною потешался
Мускулистый педагог.
Паства льстивая смеялась
И сползала по стене,
Глядя, как канатный фаллос
Не дается в руки мне.
Разгорался день урочный,
Изощрялся юный ум:
Забывала я нарочно
Тренировочный костюм.
Отзывалась вся страна,
Но для школьной физкультуры
Не была я создана.
Курс наук перемежался:
Гоголь-моголь, Гог-Магог.
Надо мною потешался
Мускулистый педагог.
Паства льстивая смеялась
И сползала по стене,
Глядя, как канатный фаллос
Не дается в руки мне.
Разгорался день урочный,
Изощрялся юный ум:
Забывала я нарочно
Тренировочный костюм.
Физкультурник тлел в обиде,
Размышлял об отомстить,
Но не мог в цивильном виде
На урок меня пустить.
Тут, к несчастью, как талоны
В кухню мирового зла,
Мать цветные панталоны
Мне из Польши привезла.
Гром победы раздавайся,
Роковой звени звонок!..
Повелел мне: «Раздевайся!»
Мускулистый педагог.
И со всем своим покроем,
Чтобы каждый рассмотрел,
Я предстала перед строем,
Как на фронте самострел.
Ненавижу травмы детской
Спекулянтское нытье!
Да, скупенек строй советский
Был на нижнее белье.
Но не он толпе сдаваться
Научил, бия под дых,
И послушно раздеваться
По приказу при чужих.
После будут кабинеты
С медицинской наготой,
Но сдается мне, что нету
Возмутительнее той.
Мама дочку облачала
В заграничное белье,
Чтобы женское начало
Вытравляли из нее.
И кукожусь на поклонах
Я — бесполый пионер
В трикотажных панталонах
Производства ПНР.
На смерть М. П.Размышлял об отомстить,
Но не мог в цивильном виде
На урок меня пустить.
Тут, к несчастью, как талоны
В кухню мирового зла,
Мать цветные панталоны
Мне из Польши привезла.
Гром победы раздавайся,
Роковой звени звонок!..
Повелел мне: «Раздевайся!»
Мускулистый педагог.
И со всем своим покроем,
Чтобы каждый рассмотрел,
Я предстала перед строем,
Как на фронте самострел.
Ненавижу травмы детской
Спекулянтское нытье!
Да, скупенек строй советский
Был на нижнее белье.
Но не он толпе сдаваться
Научил, бия под дых,
И послушно раздеваться
По приказу при чужих.
После будут кабинеты
С медицинской наготой,
Но сдается мне, что нету
Возмутительнее той.
Мама дочку облачала
В заграничное белье,
Чтобы женское начало
Вытравляли из нее.
И кукожусь на поклонах
Я — бесполый пионер
В трикотажных панталонах
Производства ПНР.
Вероятно, приятно писать эпитафии
Тем, кто много моложе тебя.
Ветераны словесной мафии,
Профессионально скорбя,
Все равно не ускорятся, не поспеют
За борзыми плачеями с их тату
Или пирсингом. Дни Помпеи
Провели на славу. За рататуй
Благодарны. А там уж — ратуй или ратуй.
Даже если уконтрапуплен в Битце
И ни в жисть не пил, не курил,
Всякая смерть есть самоубийство
(Не припомню, кто говорил).
И, глотнув просроченного декокта,
Поумеришь спесь.
И в ответе не тот, кто лгал, а тот, кто
Так говорил, как есть.
Свекровь Тем, кто много моложе тебя.
Ветераны словесной мафии,
Профессионально скорбя,
Все равно не ускорятся, не поспеют
За борзыми плачеями с их тату
Или пирсингом. Дни Помпеи
Провели на славу. За рататуй
Благодарны. А там уж — ратуй или ратуй.
Даже если уконтрапуплен в Битце
И ни в жисть не пил, не курил,
Всякая смерть есть самоубийство
(Не припомню, кто говорил).
И, глотнув просроченного декокта,
Поумеришь спесь.
И в ответе не тот, кто лгал, а тот, кто
Так говорил, как есть.
Прелюбодейный перегной
Мешу, от крови чермный.
А стыдно женщины одной,
Вдобавок чужеземной.
Мешу, от крови чермный.
А стыдно женщины одной,
Вдобавок чужеземной.
Как домогался Антиной,
Так и в груди замлело…
А стыдно оргии одной —
В которой захмелела.
Так и в груди замлело…
А стыдно оргии одной —
В которой захмелела.
У Книги Мертвых выходной —
Все вынуты закладки.
А стыдно Родины одной,
С которой взятки гладки.
Все вынуты закладки.
А стыдно Родины одной,
С которой взятки гладки.
Ах, бабий век, прогал сквозной!
Супруг насупил брови…
А стыдно матери одной —
Не личной, а свекрови.
Супруг насупил брови…
А стыдно матери одной —
Не личной, а свекрови.
Она, в исподнице до пят,
Не спит — за всех в ответе,
Пока со мной мужчины спят,
А ей мужчины — дети.
Не спит — за всех в ответе,
Пока со мной мужчины спят,
А ей мужчины — дети.
И потому, как стол и кров,
Очаг и ужин,
Пошли нам, Господи, Свекровь —
Мать Мужа.
Очаг и ужин,
Пошли нам, Господи, Свекровь —
Мать Мужа.
* * *
Сглотни пельмешку, погляди кинца,
Упейся совершенством стиля,
Как мучили детей у Диккенса —
За собственное детство мстили.
Упейся совершенством стиля,
Как мучили детей у Диккенса —
За собственное детство мстили.
Пересчитай все плюсы-минусы
Растленья как бы, между прочим,
Когда родной отец откинулся
И правит воспитаньем отчим.
И нету сдавленному крику мер,
И впредь отеческий не мил дом.
И если бы не честный Микобер,
Что стало б с юным Копперфилдом?
Под суемудрие побасенок
О прибыльности полигамий
Он — ноль под палкой, вечный пасынок,
Мешающийся под ногами.
Но не престанут (вот же крен же ведь!)
Переустраивать, дербанить,
Зафренживать, потом отфренживать
И при любой оплошке — банить.
Растленья как бы, между прочим,
Когда родной отец откинулся
И правит воспитаньем отчим.
И нету сдавленному крику мер,
И впредь отеческий не мил дом.
И если бы не честный Микобер,
Что стало б с юным Копперфилдом?
Под суемудрие побасенок
О прибыльности полигамий
Он — ноль под палкой, вечный пасынок,
Мешающийся под ногами.
Но не престанут (вот же крен же ведь!)
Переустраивать, дербанить,
Зафренживать, потом отфренживать
И при любой оплошке — банить.
* * *
Поникли аффрикаты и соноры,
Как отведенный взгляд, как мокрый сад…
Вы ничего не поняли, синьоры,
И я беру свои слова назад.
Из первых уст — и «кто там?», и «спасибо»,
И «добрый день», и «говорит Москва».
На милость не рассчитывайте, ибо
Верну я только данные слова.
По мне, так начинайте все сначала —
С агуканья пешком из-под стола.
А я вам ничего не обещала
И громких обязательств не брала.
За азбуку садитесь, за уроки
Беритесь, но в тактильной темноте
Я буду красться по большой дороге,
Прислушиваясь к вашей немоте.
Как отведенный взгляд, как мокрый сад…
Вы ничего не поняли, синьоры,
И я беру свои слова назад.
Из первых уст — и «кто там?», и «спасибо»,
И «добрый день», и «говорит Москва».
На милость не рассчитывайте, ибо
Верну я только данные слова.
По мне, так начинайте все сначала —
С агуканья пешком из-под стола.
А я вам ничего не обещала
И громких обязательств не брала.
За азбуку садитесь, за уроки
Беритесь, но в тактильной темноте
Я буду красться по большой дороге,
Прислушиваясь к вашей немоте.